Иоанн, не в силах более слышать этого, разрыдался и упал Иисусу в ноги.

— Рабби, мой рабби! Успокойся! Успокойся!

Услышав плач, Иисус вздрогнул и увидел у своих ног любимого ученика.

— Иоанн, возлюбленный, что ты плачешь?

— Рабби, пойдем в дом, — промолвил Иоанн, постеснявшись сказать учителю, что под влиянием луны тот на мгновение потерял рассудок. Или так показалось… — Старик спрашивает, что с тобой, и ученики хотят тебя видеть.

— И поэтому ты плачешь, возлюбленный Иоанн? Пойдем.

Они вошли в дом, и Иисус снова сел рядом с Симеоном. Страшная усталость навалилась на него. Руки его покрылись потом и горели, хотя тело его сотрясала дрожь. Старый раввин со страхом смотрел на него.

— Дитя мое, не смотри на луну, — сжал он дрожащие руки Иисуса. — Луна — грудь ночи, возлюбленной сатаны, из нее сочится…

— Симеон, — прервал его Иисус, — ты дурно сегодня говорил о смерти. У нее не может быть лика Ирода. Нет, смерть — великая дочь Господа, хранительница Его ключей, отворяющая Его врата. Попробуй вспомнить другие смерти, успокой меня.

Ученики закончили трапезу и затихли, прислушиваясь. Марфа убирала со стола. Обе Марии сели у ног Иисуса. То одна, то другая бросали друг на друга ревнивые взгляды, сравнивали руки, грудь, глаза, волосы, обеспокоенно прикидывая, кто из них красивее.

— Ты прав, дитя мое, — ответил старик. — Я дурно говорил… Но смерть всегда носит лик усопшего. Если умирает Ирод, она похожа на Ирода; если умирает святой, лик смерти сияет, как семь солнц. Она является на своей колеснице и возносит святого на небеса. Тебе хочется знать, каким будет твое лицо во веки вечные? Тогда взгляни на лик смерти, когда она явится к тебе в твой последний час.

Все слушали, раскрыв рты. И тишина надолго воцарилась в комнате, словно каждый пытался различить лик своей смерти. Наконец Иисус прервал молчание:

— Однажды, отец, когда мне было двенадцать лет, я пришел в синагогу и слушал, как ты рассказываешь жителям Назарета о мученичестве и смерти пророка Исайи. Но это было давным-давно, и я позабыл многое. Сегодня я очень хочу снова услышать о его конце, чтобы душа моя успокоилась и я примирился со смертью. Своим рассказом об Ироде ты растревожил меня.

— Дитя мое, почему нынче вечером ты хочешь говорить лишь о смерти? Об этом ты и хотел просить меня?

— Да. Нет ничего величественнее смерти. — Иисус обратился к ученикам: — Не бойтесь ее, друзья. Да будет она благословенна! Если бы не было смерти, как бы мы могли достигнуть Господа и пребывать с ним вовеки? Истинно говорю вам, смерть держит ключи и открывает нам врата.

— Иисус, почему ты говоришь о смерти с такой любовью и уверенностью? — с удивлением спросил старый раввин. — Давно уже твой голос не звучал так.

— Расскажи нам о смерти пророка Исайи, и ты поймешь, что я прав.

Раввин подвинулся, чтобы не касаться Лазаря.

— Бесчестный царь Манассия предал забвению заповеди своего богобоязненного отца Езекии, сатана вошел в него и овладел им. И возненавидел Манассия Исайю, глас Божий. И разослал он убийц по всей Иудее, чтобы найти его и зарезать, чтобы не слышать больше его речей. Исайя был в Вифлееме. Затаившись в дупле исполинского кедра, он молился о том, чтобы Господь смилостивился над народом Израиля и спас его. Мимо дерева шел человек, отпавший, как и царь, от Бога, и внезапно из дупла появилась рука пророка. Безбожник увидел ее и тут же бросился к царю, чтобы сообщить об этом. Пророка схватили и привели к Манассии. «Принесите пилу и распилите его надвое!» — приказал царь. Исайю уложили, два раба взялись за ручки пилы и принялись пилить. «Откажись от своих пророчеств, — вскричал царь, — и я подарю тебе жизнь!» Но Исайя уже вошел в Царствие Небесное, и до слуха его не долетали земные голоса. «Отрекись от Господа, — снова закричал царь, — и я заставлю своих подданных пасть ниц перед тобой!» — «В твоих силах убить лишь мою плоть, — ответил ему тогда пророк. — Душа моя и голос вне твоей досягаемости, ибо они бессмертны. Одна вознесется к Господу, другой на веки вечные останется на земле, чтобы проповедовать». И только он сказал это, как явилась к нему смерть в золотом венце на огненной колеснице и забрала его.

Иисус поднялся с сияющим взором — перед глазами его стояла огненная колесница.

— Друзья, — промолвил он, внимательно оглядев всех учеников. — Возлюбленные спутники мои, если любите меня, слушайте, что я вам скажу. Бодрствуйте и подпояшьтесь туже, будьте готовы к великому путешествию. Что тело? Лишь прибежище души. Всякий раз говорите: «Мы оставляем свое прибежище и отправляемся в путь! Мы уходим, чтобы вернуться домой!» Куда домой? На небеса. И вот еще что я хочу сказать вам сегодня. Не плачьте, стоя перед могилой возлюбленного учителя. Помните: смерть — врата в бессмертие, и нет туда другого пути. Учитель ваш не умер, он стал бессмертным.

ГЛАВА 27

Каждый Божий день и каждую ночь незаметно и упорно весна пробивалась из земли Израиля, расталкивая камни, взрыхляя почву. За одни сутки долины Шарона в Самарии и Ездрилона в Галилее покрылись желтыми маргаритками и дикими лилиями, недолговечные анемоны, как огромные капли крови, проступили меж хмурых скал Иудеи. На виноградных лозах высунулись маленькие, словно крабьи глаза, цветочки. И каждая розово-зеленая почка уже напевала о спелом винограде и новом вине, и у каждого листика стоял свой ангел-хранитель, оберегающий его и помогающий расти. Казалось, вернулись первые дни творения, когда каждое слово Господа, падая на девственную землю, прорастало деревьями, цветами и травой.

Этим утром у подножия святой горы Гаризим самаритянка вновь наполняла свой кувшин у колодца Иакова, глядя на дорогу к Галилее, словно желая еще раз увидеть бледного человека, который говорил ей о бессмертной воде. Теперь, по весне, эта любвеобильная вдова чувствовала сладкое томление в пышной груди.

Этой весенней ночью бессмертная душа Израиля оборачивалась соловьем, певшим у каждого открытого окна, не давая уснуть до рассвета ни одной незамужней иудейке. «Что ж ты ложишься в постель одна? — щебетала насмешливо она. — Для чего я наградила тебя длинными волосами, грудью и покатыми широкими бедрами? Вставай, надевай свои украшения, высунься из окна! Выходи на порог на рассвете, возьми свой кувшин и ступай к колодцу, заигрывая по дороге с холостыми иудеями. Может, твой будущий муж идет навстречу. У нас, евреев, много врагов, но пока мои дочери приносят мне детей, я бессмертна. Я ненавижу невспаханные поля, неплодоносящие деревья и девственниц!»

Вблизи Хеврона иудейские малыши, проснувшись поутру, бежали к священной гробнице Авраама и играли в Мессию. Они делали ивовые луки и стреляли в небо, призывая Мессию — царя Израиля — явиться, наконец, с длинным мечом и в золотых доспехах. Разложив шкуру ягненка на священной гробнице, они готовили ему престол, пели ему песню и хлопали в ладоши — и внезапно из-за гробницы начинали раздаваться крики и удары в бубен. С воплем оттуда выбегал Мессия: лицо его было страшно разрисовано, с усами и бородой, сделанными из конского хвоста. В руках он держал длинный меч из пальмовой ветви и колотил им всех по шее. Дети смеялись и падали поверженные.

День пришел и в дом Лазаря в Вифании, но Иисус за всю ночь так и не смежил век. Тоска не покидала его. Перед ним лежал единственный путь — смерть. «Пророчества говорят обо мне, — думал он. — Я — агнец, которому суждено взять на себя грехи мира и быть убиенным в эту Пасху. Так пусть же агнец будет убит часом раньше. Слаба плоть, и я не верю ей. В последнюю секунду она может струсить. Так пусть же смерть приходит сейчас, пока дух мой силен… О, когда же встанет солнце, чтобы можно было отправиться к Храму! Я должен положить конец всему сегодня!»

Приняв решение, он немного успокоился, закрыл глаза и тут же провалился в сон. Ему привиделся сад, полный диких зверей. И сам он был зверем — он резвился и играл вместе со всеми и вдруг, перемахнув через изгородь, оказался посреди деревни. При виде его люди в страхе бросились врассыпную. Женщины завизжали и стали хватать и уносить своих детей, чтобы дикий зверь не пожрал их. Потом мужчины, вооружившись палками, пиками, камнями, мечами, бросились за ним… Окровавленный, он упал на землю. Тогда его окружили, словно для того, чтобы судить. Однако это были уже не люди, а лисы, собаки, кабаны и волки, которые приговорили его к смерти. Они повели его на казнь, и тут оказалось, что он не может умереть: он был небесным зверем, а потому бессмертным. Как только выяснилось это, его взяла за руку женщина — Мария Магдалина. Она вывела его из города в поле и сказала: «Не улетай на небеса. Наступила весна — останься с нами». И они отправились в путь, и шли, пока не достигли границы Самарии. Тут появилась самаритянка с кувшином на плече. Она предложила ему воды, и он напился; потом, взяв его за руку, она проводила его до границы Галилеи. Здесь из-под цветущих олив вышла его мать. На ней был черный платок, она плакала. Увидев его раны, кровь и терновый венец на голове, она воздела руки. «Как ты растоптал меня, пусть Господь растопчет тебя! — вскричала она. — Ты сделал меня посмешищем в устах людей — весь мир судачит обо мне. Ты поднял руку на свое отечество, на Закон, на Бога Израиля. Неужто ты и Бога не боишься? Неужто тебе не стыдно перед людьми? Как мог забыть ты своих отца и мать? Да будь ты проклят!» — И она исчезла.